высока луна господня.
тяжко мне.
истомилась я сегодня
в тишине.

ни одна вокруг не лает
из подруг.
скучно, страшно замирает
все вокруг.

в ясных улицах так пусто,
так мертво.
не слыхать шагов, ни хруста,
ничего.

землю нюхая в тревоге,
жду я бед.
слабо пахнет по дороге
чей-то след.

никого нигде не будит
быстрый шаг.
жданный путник, кто ж он будет, -
друг иль враг?

под холодною луною
я одна.
нет, невмочь мне, - я завою
у окна.

высока луна господня,
высока.
грусть томит меня сегодня
и тоска.

просыпайтесь, нарушайте
тишину.
сестры, сестры! войте, лайте
на луну!

ф.сологуб

николай гумилев

беатриче.

i
музы, рыдать перестаньте,
грусть вашу в песнях излейте,
спойте мне песню о данте
или сыграйте на флейте.

дальше, докучные фавны,
музыки нет в вашем кличе!
знаете ль вы, что недавно
бросила рай беатриче,

странная белая роза
в тихой вечерней прохладе...
что это? снова угроза
или мольба о пощаде?

жил беспокойный художник.
в мире лукавых обличий -
грешник, развратник, безбожник,
но он любил беатриче.

тайные думы поэта
в сердце его прихотливом
стали потоками света,
стали шумящим приливом.

музы, в сонете-брильянте
странную тайну отметьте,
спойте мне песню о данте
и габриеле россетти.

ii
в моих садах - цветы, в твоих - печаль.
приди ко мне, прекрасною печалью
заворожи, как дымчатой вуалью,
моих садов мучительную даль.

ты - лепесток иранских белых роз,
войди сюда, в сады моих томлений,
чтоб не было порывистых движений,
чтоб музыка была пластичных поз,

чтоб пронеслось с уступа на уступ
задумчивое имя беатриче
и чтоб не хор менад, а хор девичий
пел красоту твоих печальных губ.

iii
пощади, не довольно ли жалящей боли,
темной пытки отчаянья, пытки стыда!
я оставил соблазн роковых своеволий,
усмиренный, покорный, я твой навсегда.

слишком долго мы были затеряны в безднах,
волны-звери, подняв свой мерцающий горб,
нас крутили и били в объятьях железных
и бросали на скалы, где пряталась скорбь.

но теперь, словно белые кони от битвы,
улетают клочки грозовых облаков.
если хочешь, мы выйдем для общей молитвы
на хрустящий песок золотых островов.

iv
я не буду тебя проклинать,
я печален печалью разлуки,
но хочу и теперь целовать
я твои уводящие руки.

все свершилось, о чем я мечтал
еще мальчиком странно-влюбленным,
я увидел блестящий кинжал
в этих милых руках обнаженным.

ты подаришь мне смертную дрожь,
а не бледную дрожь сладострастья,
и меня навсегда уведешь
к островам совершенного счастья.

как же красиво!!!!

очень понравилось, лар...

а вот еще  "серебряновечная" песня, тоже поет пономарев с жанной.

видеоряд великолепный, да и исполнение очень понравилось, больше чем традиционное.

вильгельм зоргенфрей

из мрамора, звенящего победно,
мы поклялись воздвигнуть стройный храм.
ничтожные! как сердце наше бедно,
как далеко от праха к небесам!
прервался труд, и храм наш недостроен;
среди долин пятном белеет он;
весенний ветер дышит из пробоин
и обвевает линии колонн.
да пыль кругом ложится голубая,
крутясь в лучах полдневного тепла,
и уж трава, душистая, сырая,
меж мраморов разбитых поросла.
но близок сердцу храм незавершенный...

я смутно жил и неуверенно,
и говорил я о другом,
но помню я большое дерево,
чернильное на голубом,

и помню милую мне женщину,
не знаю, мало ль было сил,
но суеверно и застенчиво
я руку взял и отпустил.

и всё давным-давно потеряно,
и даже нет следа обид,
и только где-то то же дерево
ещё по-прежнему стоит.

и. эренбург

бывает раннею весною:
почти осенний плачет день.
ребенком ты бредешь с тоскою:
где солнце, где густая сень?

день до костей промыт дождями,
асфальт становится темней.
и с неба падает кусками
вода, что снега тяжелей.

дома как будто увядают,
и в пене уличной реки
бесстрашно сапоги шагают,
вприпрыжку мчатся башмачки.

листвою легкой птичья стая
то взмоет ввысь, то упадет...
быть может, до тебя шальная
волна воздушная дойдет.

но март с дождем холодным, знаю, -
не осень, что забот полна.
все, все сегодня я прощаю:
ведь завтра подойдет весна .

рахиль баумволь
(перевод анны ахматовой)

соперники
мы можем идти по широким равнинам,
идти, не встречаясь в пути никогда.
и каждый пребудет, один, властелином,—
пока не взойдет роковая звезда.

мы можем бросать беспокойные тени,
их месяц вытягивать будет в длину.
в одном восхожденьи мы будем ступени,
и равны,— пока не полюбим одну.

тогда мы солжем, но себе не поможем,
тогда мы забудем о боге своем.
мы можем, мы можем, мы многое можем.
но только — мой равный!— пока мы вдвоем.

константин бальмонт

ты непостижная — как сон,
моя любовь, любовь.
твой голос эхом повторён,
и вновь к любви — любовь.

я не могу в душе найти
сравнений для очей,
что стали звёздами в пути,
и манят в мир лучей.

я не могу постичь очей,
исчерпать этот взгляд,
в них излучение ночей,
в них звёзды говорят.

в них океанская волна,
фиалки цвет лесной,
глубин небесных тишина,
что спит — перед грозой.

в них зов к морям без берегов,
и без пути назад,
напевность рун в стране врагов,
светящийся агат.

в них глубь таинственных криниц,
где спит неспетый стих,
в них рой веков, в них крылья птиц,
и взмах ресниц густых.

в них тайный свет со всех могил,
в них всей земли стезя.
но что бы я ни говорил,
их рассказать нельзя.

и что бы я ни помянул,
в душе прорвётся вновь,
как бы снегов нагорных гул,
любовь — одна любовь.

константин бальмонт

я люблю усталый шелест
старых писем, дальних слов...
в них есть запах, в них есть прелесть
умирающих цветов.

я люблю узорный почерк -
в нём есть шорох трав сухих.
быстрых букв знакомый очерк
тихо шепчет грустный стих.

мне так близко обаянье
их усталой красоты...
это дерева познанья
облетевшие цветы.

максимилиан волошин

тончайший звук , откуда ты со мной ?
ты создан птицей ? женщиной ? струной ?
быть может , солнцем ? или тишиной ?

от сердца ли до сердца свеян луч ?
поэт ли спал , и был тот сон певуч ?
иль нежный с нежной заперся на ключ ?

быть может , колокольчик голубой
качается , тоскуя сам с собой ,
заводит тяжбу с медленной судьбой ?

быть может , за преградою морей
промчался ветер вдоль родных полей
и прошептал : " вернись . приди скорей . "

быть может , там , в родимой стороне ,
желанная томится обо мне ,
и я пою в её душе на дне ?

и тот берущий кажущийся звук
ручается , как призрак милых рук ,
что верен я за мглою всех разлук .

константин бальмонт

сон

сладко ль видеть неземные сны?
а. блок

был вещим этот сон или не вещим…
марс воссиял среди небесных звезд,
он алым стал, искрящимся, зловещим, -
а мне в ту ночь приснился твой приезд.

он был во всем… и в баховской чаконе,
и в розах, что напрасно расцвели,
и в деревенском колокольном звоне
над чернотой распаханной земли.

и в осени, что подошла вплотную
и вдруг, раздумав, спряталась опять.
о август мой, как мог ты весть такую
мне в годовщину страшную отдать!

чем отплачу за царственный подарок?
куда идти и с кем торжествовать?
и вот пишу, как прежде без помарок,
мои стихи в сожженную тетрадь.

анна ахматова
14 августа 1956

анна ахматова

вечером

звенела музыка в саду
таким невыразимым горем.
свежо и остро пахли морем
на блюде устрицы во льду.

он мне сказал: "я верный друг!"
и моего коснулся платья...
как не похожи на объятья
прикосновенья этих рук.

так гладят кошек или птиц,
так на наездниц смотрят стройных...
лишь смех в глазах его спокойных
под легким золотом ресниц.

а скорбных скрипок голоса
поют за стелющимся дымом:
"благослови же небеса -
ты первый раз одна с любимым".

март 1913

константин бальмонт

минута

хороша эта женщина в майском закате,
шелковистые пряди волос в ветерке,
и горенье желанья в цветах, в аромате,
и далекая песня гребца на реке.

хороша эта дикая вольная воля,
протянулась рука, прикоснулась рука,
и сковала двоих, – на мгновенье, не боле, –
та минута любви, что продлится века.

1921

константин бальмонт

линии света

длинные линии света
ласковой дальней луны.
дымкою море одето.
дымка — рожденье волны.

волны, лелея, сплетают
светлые пряди руна.
хлопья плывут — и растают,
новая встанет волна.

новую линию блеска
вытянет ласка луны.
сказка сверканий и плеска
зыбью дойдет с глубины.

влажная пропасть сольется
с бездной эфирных высот.
таинство небом дается,
слитность — зеркальностью вод.

есть полногласность ответа,
только желай и зови.
длинные линии света
тянутся к нам от любви.