Мой ролик с  тем же названием.

"Давным-давно была война..."

"Однажды мой отец высказал пронзительную и страшную мысль:
"В главном параде в честь Дня Победы 24 июня 1945 года участвовало десять тысяч солдат и офицеров армий и фронтов. Прохождение парадных "коробок" войск продолжалось тридцать минут. И знаешь, о чем я подумал? За четыре года войны потери нашей армии составили почти девять миллионов убитых. И каждый из них, отдавших Победе самое драгоценное - жизнь! - достоин того, чтобы пройти в том парадном строю по Красной площади. Так вот, если всех погибших поставить в парадный строй, то эти "коробки" шли бы через Красную площадь девятнадцать суток…"
И я вдруг, как наяву, представил этот парад.
Парадные "коробки" двадцать на десять.
Сто двадцать шагов в минуту.
В обмотках и сапогах, шинелях, "комбезах" и телогрейках, в пилотках, ушанках, "буденовках", касках, бескозырках, фуражках.
И девятнадцать дней и ночей через Красную площадь шел бы этот непрерывный поток павших батальонов, полков, дивизий. Парад героев, парад победителей.
Задумайтесь!
Девятнадцать дней!.."
© В. Шурыгин

Надо же, через 70 лет...

Я тоже многих своих родных на этом сайте нашла. как все-таки замечательно, что его организовали.

Один из моих дедов, брат моей бабушки Илья Александрович, когда началась война, был курсантом Севастопольского морского училища. Севастополь фашисты бомбили с первого дня войны в постоянном режиме. Дед Илюша рассказывал, что  в первый день налета над Севастополем стоял невообразимый гул. По фашистским самолетам стреляли  и из орудий, и из винтовок, и даже из пистолетов.   Потом курсанты-моряки переквалифицировались в зенитчиков, несли береговую охрану. А в свободное от вахты время клепали а училищных мастерских минометы.  И еще учились! Помню, как меня потряс этот факт.  Что с  оборонной вахты они уходили в училищные классы и там продолжали постигать военно-морскую науку.   Когда фашисты прорвались в Крым,  курсанты рыли окопы под Бахчисараем, отражали атаки.
Потом  наши оставили Севастополь...
Оставшихся в живых курсантов эвакуировали   сначала в Пермь. Там деда Илюшу срочно переподготовили на командира зенитной батареи.

В 42-м создалась угроза нападения Японии на Советский Союз. Тогда шли бои под Сталинградом, и японцы пообещали Гитлеру вступить в войну, если город падет.  Деда Илюшу с  группой из 50 офицеров отправили на Дальний Восток для усиления ПВО Тихоокеанского флота.

В марте он прибыл на остров Русский в должности комвзвода зенитно-артиллерийской батареи. Неотлучно несли боевое дежурство. Рассказывал, как их муштровали : " готовность пять минут, а порой 45 секунд от подъема до построения в полной выкладке у готовых к бою орудий. И в таком режиме до конца войны."   За  организацию четкой службы батареи и боевые успехи  Илья Александрович был награжден орденом Красной Звезды. Говорит, что когда пришел Указ о награждении,  подумал о том, что лучшей наградой был бы хороший стол...Жили они на полуголодном пайке, все продовольствие шло на фронт, в действующие войска.   Рассказывал, что однажды  утром  после этой самой готовности 45 секунд видит, что солдаты как-то слишком уж странно и внимательно на него смотрят в строю. А когда скомандовали "отбой тревоге", один из них сказал: "Товарищ командир,  а ведь вы опухли..." От голода.

Для деда Илюши война в мае 1945 не закончилась. В 1947 году  он был направлен советником в Северную Корею. Рассказывал, как поставил  батарею в одном из крупных корейских промышленных центров и уехал в другое подразделение. Там и заночевал. А на следующее утро ему позвонил комбат и сказал, что после налета американской авиации города больше нет.  Совсем. Ни одного дома.
При этом он рассказывал, что, несмотря на то, что бомбежками Корея была разрушена практически до земли, человеческих жертв там было сравнительно немного. Там в горах большое количество естественных укрытий – пещер. Скрывались и в рукотворных убежищах. Хотя даже они порой не могли защитить людей. Одно такое убежище было сооружено  рядом с их  штабом. Но бомба упала не на мощную укрепленную крышу, а сбоку у входа. Дверь выбило, и в одно мгновение погибли 800 человек.

В 1951 году его через Китай вывезли в Союз. Командировка закончилась. Потом он служил на Тихоокеанском флоте.  Потом закончил военную академию. Преподавал там. А еще  был приглашен преподавателем оперативного искусства  на Кубу. Обучал офицерский состав для кубинской армии.
Помню, когда вернулся, привез настоящие кубинские сигары. И они с папенькой устроили у нас дома их дегустацию. Мне тогда было лет 10, я сидела рядом, слушая  его рассказы про Остров Свободы. Ну, и траванулась дымом как следует.  Досталось тогда и папеньке и ему от моей мамы.

В 80-е годы, уже будучи пенсионером, вернулся в Курган. На нашем оборонном заводе  12 лет работал начальником военизированной охраны.  Не терпел разгильдяйства. Военная закалка. Говорят, что такой дисциплины и порядка в этой заводской службе ни до, ни после не было.

Дедушке Илюше  в июле будет 93 года. Он похоронил жену, живет с семьей дочери. И все еще ездит на дачу! Там у него тоже воинский порядок. Хотя он почти слепой уже...

«Вам трудно представить, но для меня ужас первого дня смешан с первым в моей жизни чувством», - сквозь слёзы вспоминает Вера Косицына из Краснодар­ского края.

В 1941 г. Вера окончила 1-й курс Киевского торгово-экономического техникума. На летних каникулах домой, в Ростовскую область, не поехала. Устроилась в пионерлагерь вожатой. 
Ей 17 лет, подопечным девочкам по 14. Разница - три года. Вера ощущала себя взрослой, и главным событием, разбавлявшим будни с пионерскими кост­рами, были походы на танцы.

- В нескольких километрах была станция Шепетовка, - вспоминает Вера Фоминична. - И мы с девчатами-вожатыми, уложив пионеров, тайком бегали туда на танцплощадку. В нескольких километрах стояла воинская часть, и каждая из нас мечтала, чтобы её пригласил военный.

«Игорь Ильин, сержант РККА», - представился ей в первый же вечер кавалер. «Вера, студентка», - зарделась девушка. Первое чувство - самое яркое, трепетное и волнующее. Сержант стал первым в её жизни мужчиной, которому она подарила свой поцелуй.
- Провожал он меня и в ту ночь. Увольнительная была до ноля часов, Игорь торопился. Дошли до пионерлагеря, постояли… Девчонок тоже кавалеры провожали. Мы не скоро разошлись, разбирали достоинства кавалеров и хвастались количеством поцелуев. А потом как в песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война»… Проснулись мы от непрекращающегося гула. Зажгли свет, выскочили на улицу и увидели самолёты. Они словно текли по небу. Пионерки мои, перепуганные, стояли кто в чём: у кого одеяло на плечах, кто в одних трусиках. В таком виде на грузовик нас фашисты и загнали...

Появлению машин предшест­вовали немецкие мотоциклисты-автоматчики.

- Мне запомнился немец, рукава формы у него были засучены. Я ещё удивиться успела: разве по уставу? А он автомат вскинул и Танечку из моего отряда убил. И Галю. И других детей, как сейчас говорят, с семитской внешностью. В грузовик поместилось три десятка детей и нас, вожатых, двое. Борта были низкие, на первом ухабе два пионера вывалились. Из грузовика, который следом шёл, их застрелили, одного мальчика водитель переехал нарочно. Дети плакали в полный голос. Было очень страшно, очень! Я некрещёная, не знала молитв, но просила Бога, чтобы нас спасла Красная армия. 
Старших детей я попросила рассредоточиться по периметру кузова и взяться за руки, чтобы больше никто не вывалился. Рёв стоял такой, что мотор заглушал. Мы, конечно, не знали, что война началась, но поняли, что произошло что-то ужасное. Видели на дороге трупы расстрелянных.

Сержант Ильин, прощаясь с Верой 21 июня, нежно поцеловал её в ладошку, к каждому пальчику прикоснулся губами. «Пять пальчиков - пять дней. Через пять дней мы снова увидимся…»

- Жизнь прожила с ощущением, что Игорь был моей судьбой, - говорит Вера Фоминична. - Как мы удивлялись, что в Киеве, живя на соседних улицах, ни разу не встретились! Как договаривались после Шепетовки не потеряться... Как всю войну в концлагере Дортмунда придумывала я себе нашу встречу: у меня - платье новое, у него - грудь в орденах. Вспоминала, как целует он меня и пальцы мои гладит… Любовь его меня всю войну грела. Спасала меня.

Мужа Вера Фоминична нашла себе «на Игоря похожего».

...А сержант Ильин погиб 22 июня 1941 г. Об этом ей много лет спустя рассказали его родители.

Автор статьи: Светлана Лазебная