Какие наши годы!... Форум для пенсионеров и не только. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Какие наши годы!... Форум для пенсионеров и не только. » Литературная гостиная » Поэзия войны… поэзия о войне…
Война еще исчезнуть не готова.
Те годы - миллионы личных драм.
А потому, давайте вспомним снова
Всех тех, кто подарил Победу нам.
Когда гулять, на майские, поедем,
Веселые, довольные вполне,
Давайте скажем что-то о Победе
И вспомним, хоть немного, о войне.
ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ
(На вечере поэтов, погибших на войне)
Сегодня на трибуне мы - поэты,
Которые убиты на войне,
Обнявшие со стоном землю где-то
В свей ли, в зарубежной стороне.
Читают нас друзья-однополчане,
Сединами они убелены.
Но перед залом, замершим в молчанье,
Мы - парни, не пришедшие с войны.
Слепят "юпитеры", а нам неловко -
Мы в мокрой глине с головы до ног.
В окопной глине каска и винтовка,
В проклятой глине тощий вещмешок.
Простите, что ворвалось с нами пламя,
Что еле-еле видно нас в дыму,
И не считайте, будто перед нами
Вы вроде виноваты, - ни к чему.
Ах, ратный труд - опасная работа,
Не всех ведет счастливая звезда.
Всегда с войны домой приходит кто-то,
А кто-то не приходит никогда.
Вас только краем опалило пламя,
То пламя, что не пощадило нас.
Но если б поменялись мы местами,
То в этот вечер, в этот самый час,
Бледнея, с горлом, судорогой сжатым,
Губами, что вдруг сделались сухи,
Мы, чудом уцелевшие солдаты,
Читали б ваши юные стихи.
Юлия Друнина
Алексей СУРКОВ (1899-1983)
Софье Кревс
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Ноябрь 1941
Тина, как же ты правильно сделала, что эту тему открыла. Военная лирика - совершенно особая категория в поэзии.
Стихи, которые на 100% отражают мои эмоции:
Александр Твардовский
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там,
И не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том,
Но всё же, всё же, всё же...
1968 г.
Лар,похоже...
Когда первый раз прочитала,то почти расплакалась...
Твое мнение...
У меня есть подборки со стихами войны...
Если я изредка буду ставить самые любимые в эту тему,лично тебе это не помешает в восприятии...
Тина, конечно ставь.
Твои соединения стихов и визуальных образов всегда усиливают впечатление.
Тогда ставлю самую любимую…
Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там,
И не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том,
Но всё же, всё же, всё же...
Александр Твардовский
ОТДЫХ
Из боя выходила рота.
Мы шли под крыши,
в тишину,
в сраженьях право заработав
на сутки позабыть войну.
Но у обломков самолета
остановился первый взвод.
И замерла в песках пехота
у красных
обожженных звезд.
...Осколки голубого сплава
валялись на сухом песке.
Здесь все:
и боевая слава,
и струйка крови на виске,
и кутерьма атак
и тыла,
ревущая,
как «ястребок».
Нам отдых сделался постылым
и неуютным городок.
Семён Гудзенко
Не знаю, где я нежности училась, —
Об этом не расспрашивай меня.
Растут в степи солдатские могилы,
Идет в шинели молодость моя.
В моих глазах обугленные трубы.
Пожары полыхают на Руси.
И снова нецелованные губы
Израненный парнишка закусил.
Нет!
Мы с тобой узнали не по сводкам
Большого отступления страду.
Опять в огонь рванулись самоходки,
Я на броню вскочила на ходу.
А вечером над братскою могилой
С опущенной стояла головой...
Не знаю, где я нежности училась, —
Быть может, на дороге фронтовой...
Юлия Друнина
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Серёжка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.
А где-то в людном мире
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят.
Свет лампы воспалённой
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой.
Друзьям не встать. В округе
Без них идёт кино.
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно.
Пылает свод бездонный,
И ночь шумит листвой
Над тихой Малой Бронной,
Над тихой Моховой.
Е.Винокуров 1953
Это первоначальный вариант стихотворения, без последнего четверостишия, которое поэт дописал по требованию цензуры
Надо же было такие стихи написать, чтоб аж озноб по телу.
Арсений Тарковский
Вы нашей земли не считаете раем,
А краем пшеничным, чужим караваем.
Штыком вы отрезали лучшую треть.
Мы намертво знаем, за что умираем:
Мы землю родную у вас отбираем,
А вам — за ворованный хлеб — умереть.
Перебирая наши даты
Перебирая наши даты,
Я обращаюсь к тем ребятам,
Что в сорок первом шли в солдаты
И в гуманисты в сорок пятом.
А гуманизм не просто термин,
К тому же, говорят, абстрактный.
Я обращаюсь вновь к потерям,
Они трудны и невозвратны.
Я вспоминаю Павла, Мишу,
Илью, Бориса, Николая.
Я сам теперь от них завишу,
Того порою не желая.
Они шумели буйным лесом,
В них были вера и доверье.
А их повыбило железом,
И леса нет - одни деревья.
И вроде день у нас погожий,
И вроде ветер тянет к лету...
Аукаемся мы с Сережей,
Но леса нет, и эха нету.
А я все слышу, слышу, слышу,
Их голоса припоминая...
Я говорю про Павла, Мишу,
Илью, Бориса, Николая.
Д. Самойлов
Я столько раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Юлия Друнина.
1943
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
- Снова дралась во дворе?
- Ага.
Мама,
но я не плакала
Вырасту -
выучусь на моряка
Я уже в ванне
плавала!
- Боже!
Не девочка, а беда!
Сил моих больше нету.
- Мама,
а вырасту я когда?
- Вырастешь!
Ешь котлету.
- Мама,
купим живого коня?
- Коня?!
Да что ж это делается?
- Мама,
а в летчики примут меня?
- Примут.
Куда они денутся?!
Ты же из каждого,
сатана,
душу
сумеешь вытрясти!
- Мама,
а правда, что будет
война,
и я не успею
вырасти?..
Роберт Рождественский
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Нам выдал общую беду
На всех, на все четыре года.
Она такой вдавила след
И стольких наземь положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
А к мертвым, выправив билет,
Все едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого нет…
И ставит,
ставит
обелиски.
Константин Симонов
ИЗ ДНЕВНИКА
Июнь. Интендантство.
Шинель с непривычки длинна.
Мать застыла в дверях. Что это значит?
Нет, она не заплачет. Что же делать - война!
- А во сколько твой поезд? -
И всё же заплачет.
Синий свет на платформах.
Белорусский вокзал.
Кто-то долго целует.
- Как ты сказал?
Милый, потише... -
И мельканье подножек.
И ответа уже не услышать.
Из объятий, из слёз,
Из недоговоренных слов
Сразу в пекло, на землю.
В заиканье пулемётных стволов.
Только пыль на зубах.
И с убитого каска: бери!
И его же винтовка: бери!
И бомбёжка - весь день,
И всю ночь, до рассвета.
Неподвижные, круглые,
Жёлтые, как фонари,
Над твоей головою - ракеты...
Да, война не такая, какой мы писали её, -
Это горькая штука...
Константин СИМОНОВ
Мужество
Мы знаем, что́ ныне лежит на весах
И что́ совершается ныне.
Час мужества про́бил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова.
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём —
Навеки!
Анна Ахматова
23 февраля 1942
Ташкент
* * *
Проснёмся, уснём ли — война, война.
Ночью ли, днём ли — война, война.
Сжимает нам горло, лишает сна,
Путает имена.
О чём ни подумай — война, война.
Наш спутник угрюмый — она одна.
Чем дальше от битвы, тем сердцу тесней,
Тем горше с ней.
Восходы, закаты — всё ты одна.
Какая тоска ты — война, война!
Мы знаем, что с нами
Рассветное знамя,
Но ты, ты, проклятье, — темным-темна.
Где павшие братья, — война, война!
В безвестных могилах...
Мы взыщем за милых,
Но крови святой неоплатна цена.
Как солнце багрово! Всё ты, одна.
Какое ты слово: война, война...
Как будто на слове
Ни пятнышка крови,
А свет всё багровей во тьме окна.
Тебе говорит моя страна:
Мне трудно дышать, — говорит она, —
Но я распрямлюсь, и на все времена
Тебя истреблю, война!
Мария Петровых(1908-1979)
1942
Валентин Петрович Катаев (1897–1986).
Письмо.
Зимой по утренней заре
Я шел с твоим письмом в кармане.
По грудь в морозном серебре
Еловый лес стоял в тумане.
Всходило солнце. За бугром
Порозовело небо, стало
Глубоким, чистым, а кругом
Все очарованно молчало.
Я вынимал письмо. С тоской
Смотрел на милый, ломкий почерк
И видел лоб холодный твой
И детских губ упрямый очерк.
Твой голос весело звенел
Из каждой строчки светлым звоном,
А край небес, как жар, горел
За лесом, вьюгой заметенным.
Я шел в каком-то полусне,
В густых сугробах вязли ноги,
И было странно видеть мне
Обозы, кухни на дороге,
Патрули, пушки, лошадей,
Пни, телефонный шнур на елях,
Землянки, возле них людей
В папахах серых и шинелях.
Мне было странно, что война,
Что каждый миг — возможность смерти,
Когда на свете — ты одна
И милый почерк на конверте.
В лесу, среди простых крестов,
Пехота мерно шла рядами,
На острых кончиках штыков
Мигало солнце огоньками.
Над лесом плыл кадильный дым.
В лесу стоял смолистый запах,
И снег был хрупко-голубым
У старых елей в синих лапах,
1916
Действующая армия
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьет по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолет. Перелет. Недолет.
По своим артиллерия бьет.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали,-
Из окопов никто не уйдет.
Недолет. Перелет. Недолет.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопченные дымом.
Надо все-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит...
По своим артиллерия лупит,-
Лес не рубят, а щепки летят.
Александр Межиров
Сергей ОРЛОВ (1921-1977)
***
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля —
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжёлые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей.
РУСУДАН
Мне не забыть точеные черты
И робость полудетских прикасаний
И голос твой, когда читаешь ты
Самозабвенно "Вепхнис тхеосани".*
Твоя рука дрожит в моей руке.
В твоих глазах тревога: не шучу ли.
А над горами где-то вдалеке
Гортанное трепещет креманчули.
О, если бы поверить ты могла,
Как уходить я не хочу отсюда,
Где в эвкалиптах дремлют облака,
Где так тепло меня встречают люди.
Да, это правда, не зовут меня,
Но шарит луч в ночном батумском небе,
И тяжкими кувалдами гремя,
Готовят бронепоезд в Натанеби.
И если в мандариновом саду
Я вдруг тебе кажусь чужим и строгим,
Пойми,
Ведь я опять на фронт уйду.
Я должен,
Чемо геноцвали гого**.
Не обещаю, что когда-нибудь...
Мне лгать ни честь ни сердце не велели.
Ты лучше просто паренька забудь,
Влюбленного в тебя. И в Руставели.
*"Витязь в тигровой шкуре".
** Моя любимая девушка (груз.)
Ион Лазаревич Деген
(Танкист, а после войны - известный хирург)
Весна 1942 г.
Ну, что с того.
Hу, что с того, что я там был.
Я был давно. Я все забыл.
Не помню дней. Не помню дат.
Ни тех форсированных рек.
Я неопознанный солдат.
Я рядовой. Я имярек.
Я меткой пули недолет.
Я лед кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лед -
Я в нем как мушка в янтаре.
Ну, что с того, что я там был.
Я все избыл. Я все забыл.
Не помню дат. Не помню дней.
Названий вспомнить не могу.
Я топот загнанных коней.
Я хриплый окрик на бегу.
Я миг непрожитого дня.
Я бой на дальнем рубеже.
Я пламя Вечного огня
И пламя гильзы в блиндаже.
Ну, что с того, что я там был.
В том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл.
Я это все хочу забыть.
Я не участвую в войне -
Война участвует во мне,
И пламя Вечного огня
Дрожит на скулах у меня.
Уже меня не исключить
Из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить
От той зимы, от тех снегов.
И с той землей, и с той зимой
Уже меня не разлучить
До тех снегов, где вам уже
Моих следов не различить.
Ну, что с того, что я там был!..
Юрий Левитанский
Когда на смерть идут,— поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв — и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв — и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким. А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь чужую.
Семен Гудзенко.
В истории Войны есть факт, что у одного пулемета лежали два поэта:
Юрий Левитанский и Семен Гудзенко...
В ДЕНЬ ОКОНЧАНИЯ ВОЙНЫ.
Еще стояла тьма немая,
В тумане плакала трава,
Девятый день большого мая
Уже вступал в свои права.
Армейский зуммер пискнул слабо
И отлетел солдатский сон.
Связист из полкового штаба
Вскочил и бросил телефон.
И все! Не звали сигналистов,
Никто не подавал команд.
Был грохот радости неистов,
Дробил чечетку лейтенант,
Стреляли танки и пехота,
И раздирая криком рот,
Впервые за четыре года
Палил из "вальтера" начпрод.
Над мутной торопливой Тиссой
И грохот выстрелов, и гул.
К жаре привыкший, повар лысый
Зачем-то ворот расстегнул.
Не рокотали стайки "яков"
Над занимавшейся зарей,
И кто-то пел,
И кто-то плакал,
И кто-то спал в земле сырой…
Вдруг тишь нахлынула сплошная,
И в полновластной тишине
Спел соловей,
еще не зная,
Что он поет не на войне...
Иван Рядченко
1945
Моё поколение
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.
Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.
Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.
А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.
Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
Семен Гудзенко
До слез....
А можно я поставлю Гудзенко в исполнении Высоцкого ?
Отредактировано Майя (29-10-2015 15:47:18)
Давид Самойлов .
Сороковые
Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.
Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку...
А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.
Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.
И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.
Как это было! Как совпало -
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
1961
Баллада о красках
Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила...»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она,
говорила:
«Слишком ночь была черна!..»
В сорок первом,
в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
И ушли.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь
и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы.
Мать ждала.
Не гневила,
не кляла она судьбу.
Похоронка
обошла её избу.
Повезло ей.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей.
Повезло ей!
Повезло!—
Оба сына
воротилися в село.
Оба сына.
Оба-двое.
Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось...
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы —
смертельной белизны!
Видно, много
белой краски
у войны.
Роберт Рождественский
1972
Вы здесь » Какие наши годы!... Форум для пенсионеров и не только. » Литературная гостиная » Поэзия войны… поэзия о войне…