Продолжаю рассказывать о моих земляках.

Петр Федорович Анжу.
Служил честно Отечеству.

Невероятно смелый и находчивый Петр Федорович Анжу внес огромный вклад в изучение земель заполярной области. В течение всей своей жизни он кропотливо описывал собственные путешествия в специальном дневнике. К сожалению, его записи сгорели в пожаре и сейчас можно только догадываться, что происходило с ним и его командой во время плавания по Северному Ледовитому океану. Но все же какие-то данные удалось восстановить.
Петр Федорович Анжу родился 15 февраля 1796 года в Вышнем Влдлчке Тверской губернии.  Дед его — Андриан-Жан Анжу был выходцем из Франции, поселившимся в Москве во второй половине XVIII века, а отец (надворный советник Фёдор Андреевич Анжу), принявший российское подданство, служил по медицинской части. В 1806 г. в 10 лет Петр Анжу отправлен в Санкт-Петербург, в частный пансионат учителя математики Морского Кадетского корпуса Д. А. Сорокина. Два года, проведенные им в этом пансионате, до конца своих дней адмирал Анжу вспоминал с особой теплотой и благодарностью к семейству господина Сорокина. В 1808 году Петр Федорович поступил кадетом в Морской Кадетский корпус. Через четыре года он произведен в гардемарины, а в 1814 г., с учетом примерного поведения и высоких знаний, полученных практически самостоятельно, так как уровень преподавания оставлял желать лучшего, переведен в унтер-офицеры. В 1815 г. в возрасте 19 лет пожалован в мичманы. Мичманом Петр Федорович прослужил почти пять лет, участвуя в практических плаваниях на военных судах Балтийского флота, в частности, на фрегате "Автроил", который в составе эскадры из пяти кораблей и трех фрегатов был передан испанскому
Eщё в Кадетском корпусе началась настоящая офицерская дружба между Петром Федоровичем Анжу и Фердинандом Петровичем Врангелем. Вместе проявляли большой интерес к морским наукам, вместе противостояли бесчестию, защищая слабых, и вместе мечтали о дальних путешествиях и новых открытиях, которые таила в себе Арктика, обозначаемая в те времена огромным белым пятном. Петр Федорович закончил Морской Кадетский корпус в 1815 году вторым по успехам в науке, уступив первое место Врангелю.
В феврале 1820 года Анжу производят в лейтенанты, а в марте он назначен начальником экспедиции для описи северного берега Сибири, от реки Оленека до реки Индигирка, а берег к востоку от Индигирки до мыса Шелагского было поручено описать (в то же время) экспедиции лейтенанта барона Ф. П. Врангеля.
23 марта 1820 года отряд Анжу выехал из Петербурга в Усть-Янск, на базу экспедиции. Отсюда и название её – Усть-Янская экспедиция. Почти четыре года с упорством и самоотверженностью участники экспедиции преодолевали трудности полярной жизни. Отсутствие специального снаряжения, недостаток продовольствия и корма для собак, снежную слепоту, эпидемию чумы у собак... только закаляли характер, стремительно повышая знания и опыт будущего адмирала.Ещё в Кадетском корпусе началась настоящая офицерская дружба между Петром Федоровичем Анжу и Фердинандом Петровичем Врангелем. Вместе проявляли большой интерес к морским

Экспедиция в Сибирь
Морской министр однажды узнает, что в Новой Сибири по заверениям коренных народов Чукотского полуострова находится еще не исследованная земля. Министр принимает решение немедленно отправиться на острова.
Правительство в кратчайшие сроки формирует две экспедиции, руководителями которых ставит двух лучших студентов – Врангеля и Анжу. Вместе они отправились из Санкт-Петербурга в Иркутск и дошли до реки Лены. Но потом Петр Федорович со своей командой спустились вниз по реке, к устью Лены. Туда, где почти двести лет назад прервалась экспедиция казаков-первопроходцев.
Рядом с островом Котельный экспедиция делится на две части – для изучения острова Фаддеевского. Анжу остается на Котельном.

Земля Санникова
Опись Котельного не была завершена. Весной 1821 года Анжу отправляется на поиски Земли Санникова. Экспедиция была на редкость тяжелая. Морозы, ветра, метели – это не стало ни для кого сюрпризом. Но передвижение по льду океана осложняли торосы, трещины и полыньи. Наконец, группа смогла издалека разглядеть берега какого-то неведомого доселе острова. Вроде бы еще совсем чуть-чуть и можно дотянуться до подножья скалистых гор. Члены экспедиции поздравили друг друга с открытием новой территории.

Однако они шли и шли, но остров все так же маячил где-то вдали, визуально ни на метр не приближаясь. Группу ожидало жестокое разочарование – оказывается, все, что они видели, было не более чем массовой галлюцинацией. Неизвестно, подозревал ли Анжу в тот момент, что находился ровно в том же месте, где и Яков Санников, когда видел свой остров.

Вторая попытка
Анжу упорно не отступал от идеи найти неизведанные земли. После короткого перерыва он вновь предпринимает попытки найти Земли Санникова. Анжу с командой пересекают пролив Благовещенский и выходят на мыс Высокий в надежде увидеть искомые земли. Но их снова подстерегала неудача – впереди были только бесконечные льды океана.
Анжу отдает приказ команде поворачивать назад, в Усть-Янск. За несколько месяцев передышки Петру Федоровичу удалось тщательно продумать свои дальнейшие действия. Теперь Анжу направился вдоль океана, на Новосибирские острова.
Уже вскоре после начала экспедиции команда увидела очертания острова. Анжу сверяется с описями и понимает, что эта земля расположена абсолютно в другом месте и не может быть той самой Землей Санникова. Но все же останавливается на этом островке и присваивает ему имя натуралиста Фигурина.

Несколько дней команда продвигалась по тонкому, ненадежному льду. Как ни всматривался Петр Федорович в горизонт, заветных земель видно не было. Команда поворачивает на запад и возвращается к Котельному. Очередная попытка найти Землю Санникова не увенчалась успехом.
Разочарованный Анжу вернулся в Петербург. Несколько месяцев он провел в северной столице, но мысли о затерянном острове не оставляли Петра Федоровича.
В ближайшую осень Анжу вновь собирает свою проверенную команду и продолжает исследования северных побережий. Благодаря ему на географические карты были нанесены северные границы вплоть до Индигирки. Семеновский, Васильевский, Котельный – список описанных его группой островов можно продолжать долго. Исследования Анжу были настолько качественными, что зарисованные им очертания северных островов почти в первоначальном виде изображены на современных картах.

Новое назначение
Александр I был настолько впечатлен работой Петра Анжу, что лично выразил ему свое почтение и перевел в отряд Ф.Ф. Берга. В конце 1825 г. Анжу назначают в военно-ученую экспедицию под начальством свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части полковника Федора Федоровича Берга для проведения военно-топографического обозрения Киргизской степи, берегов Каспийского и Аральского морей. В то время рассматривалась идея соединения этих морей каналом, а также полковнику Бергу поручено было усмирить киргизов, грабивших русские караваны. По словам очевидца, экспедиция имела сильное нравственное влияние на киргизов, которые присмирели, увидя храбрость и выносливость русского войска. Анжу вместе с другими офицерами провел нивелировку на протяжении 242 верст от Мертвого Култука до залива Аральского моря Дуананы Кулама, впервые установив, что уровень Аральского моря выше на 124 фута Каспийского. За участие в этой экспедиции Анжу получил орден Св. Анны 2-ой степени.

8 октября 1827 г. капитан-лейтенант Анжу командует артиллерией на корабле "Гангут" во время сражения при Наварине, где был истреблен турецко-египетский флот. Несмотря на тяжелую контузию головы, он остался на своем посту до конца сражения и за храбрость получил Георгия 4-го класса, годовой оклад жалования, серебряную медаль за турецкую войну, и в 1836 г. в числе нескольких офицеров, за отличие в Наваринском сражении, королем Греции пожалован ему греческий орден Спасителя золотого креста.

Петр Федорович Анжу более четырех десятков лет отдал путешествиям. Его вклад в географическую науку огромен.

Ну, что же, продолжим!
Еще один мой известный земляк - Борис Николаевич Полевой(Кампов)

Борис Николаевич Полевой, советский писатель, хорошо известный старшему поколению своей "Повестью о настоящем человеке", которую тогда все изучали на уроках литературы. Теперь эта книга канула в лету для порастающего поколения, хотя то, чему она учила, по-моему остается вечной ценностью: это -вера в себя, в свои силы.
Перед выпускным сочинением в 11 классе я все-таки уговорила внука прочитать эту книгу, и она очень пригодилась ему в теме "Победа и поражение".
Борис Николаевич Полевой - мой земляк, хотя и родился в Москве, но с пяти лет жил в Твери. Родился он 17(4) марта 1908 года . Отец его, Николай Петрович Кампов, получил духовное образование, но стал не священником, а юристом. Он был революционной настроенным студентом, эсером. В архивах было даже обнаружено подтверждение того, что по его документам, благодаря их внешнему сходству, выезжал в эмиграцию В. И. Ленин.
Мать Бориса Николаевича была олной из первых женщин-врачей в России. Ей позволили учиться на медицинских курсах по личному разрешения Его Императорского Величества и ... мужа(такие тогда были правила). Окончив учебу, она стала работать врачом в больнице для бедных при тверской ткацкой фабрике Морозовых, известной позднее как "Пролетарка".
Отец Бориса Николаевича умер рано, и мать воспитывала сына одна.
Школа, в которой учился будущий писатель, сохранилась до сих пор. Это - гимназия N 6 возле Путевого дворца. Писать Борис начал рано. Уже в 6-м классе его заметка была напечатана в областной газете, а начиная с 1924 года( ему - 16 лет) его статьи регулярно появляются в городских и губернский газетах.
После окончания Тверского технологического училища он работал на текстильной фабрике технологом, но продолжал писать статьи в местные газеты и был внештатным сотрудником. В редакции его и увидел сотрудник НКВД, который был поражен удивительным внешним сходством молодого человека со знаменитым московским медвежатником Маховским, орудовавшим в Москве и Ленинграде. Специализировался он на ограблении банков. После серии крупных «дел» решил отсидеться подальше от Москвы, купил билет до Твери, но сотрудники московского ЧК сняли его с поезда с мешком денег. Бориса вызвали на беседу, сказали, что нужно внедриться в банду под видом Маховского, чтобы разоблачить оборотней в НКВД и продажных чиновников. Переписали номера купюр и поручили моему отцу раздавать им деньги в качестве взятки. Этим его функция и должна была ограничиться, но местные бандиты, желая проверить чужака, взяли его на дело.
Во время налета на банк банду накрыли, лже-Маховский был арестован вместе с остальными. Ему ничего не оставалось, как бежать из тюрьмы со своим сокамерником, который был застрелен при побеге. Операция была громкой. Преступная организация оказалась очень разветвленной, ворованные деньги даже за границу переправлялись.
  Об этих событиях он рассказал в книге «Мемуары вшивого человека», написанной на блатной фене (готовясь к операции, отец овладел воровским лексиконом за три дня). Книга была подписана именем Бориса Кампова, и эта опасная ошибка могла иметь роковые последствия. Хоть и арестовали тогда больше 200 человек, но кто-то ведь все равно оставался на свободе. Из Твери Борису на время пришлось исчезнуть и появиться вновь уже под именем Бориса Полевого. Этот псевдоним получился переводом с латыни фамилии (campus - поле). С 1928 года он становиться постоянным сотрудников областной молодежной газеты "Смена", работает в других областных газетах.
В 1939 году выходит его новая книга - "Горячий цех", написанная на документальном местном материале о рабочих вагоностроительного завода.
Борис Полевой во всех своих произведениях использовал документальные материалы и рассказывал о людях, которые действительно существовали: это и "доктор Вера" - Лидия Петровна Тихомирова, и банковские работники Митрофан Ильич Корецкий и Муся Волкова из романа "Золото"- Иван Григорьевич Виноградов и Мария Ивановна Соловьева, и, конечно, летчик Мересьев - Алексей Петрович Маресьев из "Повести о настоящем человеке". В
Полевой начал деятельность военного корреспондента еще в финскую войну, а в годы Великой Отечественной войны он не только выполнял работу военного корреспондента, то и участвовал в различных операциях разведки. Вот что рассказывает об этом его сын Алексей:"Отец принимал участие в Словацком народном восстании против вермахта и марионеточного правительства. Он рассказывал, что помощником по связи у него был паренек по фамилии Дубчек. Тот самый, что со временем стал первым секретарем ЦК Компартии Чехословакии и инициатором курса реформ «Праж­ской вес­ны».
А вот что рассказывает сын писателя о могиле в Польше:"Накануне освобождения Польши отец как офицер связи был заброшен с парашютом в Армию Людову, но, ошибочно сориентировавшись на чужие костры, приземлился в расположении части Армии Крайовой, которая подчинялась польскому правительству в изгнании, находившемуся в Англии. На вопрос, что делать с русским май­ором, союзники ответили лаконично: расстрелять. Но поляки — люди мудрые, они решили, что расстреливать советского офицера накануне крупного наступления Советской Армии неосмотрительно. Поэтому отвели пленного в лагерь Армии Людовой, а отцовская шинель с документами каким-то образом попала в братскую могилу неподалеку.
После войны захоронение раскопали и документы нашли. На этом месте поставили небольшую стелу, а документы переправили в Москву, в военкомат, оттуда нам домой прислали извещение о смерти. Отец после этого говорил, что он, наверное, бессмертен, потому что его уже один раз похоронили."
Участвуя в освобождении Польши, Борис Полевой первым из журналистов побывал в Освенциме и написал о этой "фабрике смерти" , но вот газета «Нью-Йорк таймс» не хотела перепечатывать этот сенсационный материал. Считали, что автор дал волю писательской фантазии.
В качестве корреспондента «Правды» Борис Полевой присутствовал на заседаниях Нюрнбергского суда, побывал в бункере Гитлера, об этом написал книгу «В конце концов. Нюрнбергские дневники». А вот еще из интервью с сыном Б. Полевого об этом времени:
- Как-то позвонил мой школьный приятель, работавший в органах: «Леха, тут про твоего батю фильм сняли — про то, как он геройствовал в Нюрнберге. Называется «Контр­игра». Посмотри!». Я этот фильм, конечно же, нашел. Главный герой-разведчик — майор Ребров (его играет Михаил Пореченков). По гражданской профессии химик, как и мой отец, он под видом корреспондента был направлен в Нюрнберг для того, чтобы предотвратить ядерный взрыв, который должен был посеять панику среди оккупационных властей во время проведения Нюрнбергского процесса.
По законам приключенческого жанра на протяжении всего фильма и советская, и американская разведка пытались найти ядерный заряд, И, как водится в таких фильмах, у майора Реброва между делом завязывается бешеный роман с умопомрачительной княжной Куракиной. Какие-то параллели, безусловно, прослеживаются. Что-то там действительно происходило, потому что в Нюрнберге отец сидел безвыездно и ему было отказано в просьбе слетать в Москву хотя бы на один день — день рождения жены. И, чего уж тут греха таить, был у отца бурный и красивый роман с Куракиной, только случился он в другое время и в другом месте, а закончился, как и положено, свадьбой. Дело в том, что Куракина — это девичья фамилия моей мамы.
Именно в Нюрнберге родилась самая известная из книг Бориса Полевого — «Повесть о настоящем человеке», хотя еще в середине войны о Маресьеве он написал очерк для «Правды», который так и не был опубликован, потому что считалось, что факт существования в Советской Армии летчика без ног может быть использован вражеской пропагандой — дескать, здоровых летчиков у русских не осталось и в бой уже идут инвалиды, значит, дела совсем плохи. Вот поэтому историю о Маресьеве (в книге Мересьев. — Авт.) разрешили обнародовать только после войны. Книгу отец написал всего за 19 дней в качестве подарка для мамы, которая была обижена на то, что он не успевает приехать в Москву ко дню ее рождения, находясь в Нюрнберге.
После войны Полевой возглавил Советский фонд мира. Как его председатель, он общался с многими крупными политическими деятелями .
В частности, опять же со слов сына писателя его отец приложил немало усилий, чтобы склонить Фиделя на сторону СССР. После свержения диктатуры Батисты Кастро ожидал, что США помогут ему выстроить на Кубе демократическое государство, но американцы хотели, чтобы остров продолжал оставаться гигантским публичным домом и казино, до которого полчаса лету из Майами. Поняв, что от Америки помощи не будет, Кастро впал в серьезную депрессию. И тут кто-то дал ему прочесть «Повесть о настоящем человеке». Он захотел познакомиться с автором, и отца мигом снарядили на Кубу. Общались они чуть ли не месяц, после чего Фидель Кастро принял решение дружить с Советским Союзом.
С 1961 по 1981 год Борис Николаевич Полевой был главным редактором журнала "Юность".Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Аксенов, Стругацкие, Борис Васильев, Юрий Поляков... Все бешено талантливые, все жутко обидчивые, каждый считал себя непонятым и готов был бодаться за каждое свое слово. «Могучая кучка» того времени. С ними было очень трудно и очень интересно.
В 1968 году писатель был награжден Золотой медалью Мира, а в 1974 году ему было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Умер Борис Николаевич Полевой в 1981 году 12 июля и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
После смерти писателя в 1983 году в Твери в честь его имени была названа улица. А в 2006 году была установлена мемориальная доска на доме, в котором он жил.
Младший сын писателя, Алексей, врач-психотерапевт, волею судеб оказавшийся в Америке так говорит о самой известной книге отца:"Повесть  о настоящем человеке» очень терапевтическая книжка. Пациенты берут у меня ее почитать и не всегда воз­вращают, так что приходится докупать еще и еще. Книга ведь не столько о войне, сколько о том, что человеку дано преодолеть. Если бы Маресьев, не дай Бог, спился, это можно было бы понять — летчик остался без ног, и все, казалось бы, потеряло смысл. Но он смог выстоять и остался человеком. С точки зрения врача, тут есть посыл: значит, и ты сможешь. Кто-то не может, а ты сможешь. "

Героя "Повести о настоящем человеке", как и его прототип, хорошо знает наше поколение. Но у Полевого есть книги о людях с не менее удивительной судьбой, моих земляках.
Начну с "Доктора Веры".
Впервые повесть «Доктор Вера» появилась в журнале «Знамя» в 1966 году. Борис Полевой был хорошо знаком со многими, кто освобождал наш город, с бойцами и командирами Красной Армии, партизанами, подпольщиками. Он сам 16 декабря 1941 года с передовыми частями вошел «с «лейкой» и блокнотом» в Калинин, который покидали фашистские войска.
О судьбе Лидии Петровны Тихомировой Борис Полевой узнал случайно. Он возвращался из США, где был в командировке. В самолете оказалось немало советских журналов и газет. И вот в «Медицинском работнике» он увидел статью «Родина помнит». Она рассказывала о женщине-враче, которую Полевой хорошо знал в свой тверской период, с мужем которой журналистом Сергеем Никифоровым дружил в молодые годы. Ему даже в свое время рассказывали о том, что с ней произошло во время оккупации Калинина. И теперь в самолете, который возвращался из Америки, эта история показалась ему удивительной, и он дал слово написать об этом повесть.
Лидия Петровна Тихомирова была ординатором первой городской больницы. После того как фашисты разбомбили больничный городок, больница разместилась в подвалах. Когда немцы захватили город, часть раненых вывезти не удалось. И тогда Лидия Петровна осталась с ними в оккупированном Калинине. Несмотря на постоянную опасность, подпольному госпиталю помогали текстильщицы с «Пролетарки», учителя, медсестры, нянечки. Жизнь раненым в этих тяжелейших условиях удалось сохранить. Тихомирова сказала, что у больных тиф, и фашисты оставили больницу в покое. Когда город освободили от врага, Лидию Тихомирову и часть раненых, которых она спасла, отправили в спецлагерь для проверки. Сама она считалась женой врага народа. Ее муж Сергей Никифоров был комсомольским и партийным работником, которого арестовали по ложному доносу в 1937 году. И только единодушная поддержка тех, кому Тихомирова спасла жизнь, защитила ее от дальнейших репрессий. Сама она себя героиней не считала: «Я очень обыкновенная женщина, у которой много слабостей и недостатков».

Борис Полевой, взяв за основу реальные события, дал место и своему воображению. «Я прошу мою землячку, если к ней в руки попадется эта книга, не прикладывать к ней точную мерку своей хорошей жизни и не судить меня строго за то, что я по-своему рассказываю о событиях, которые она пережила». В повести Бориса Полевого врача, который остался в оккупированном городе, зовут Вера Трешникова. Застенчивая, неуверенная в себе женщина в трудной ситуации показывает свой стойкий характер. Действие повести происходит в городе Верхневолжске, под которым нетрудно угадать Калинин. Красное кирпичное здание школы, ажурный мост через Волгу, восьмиугольная площадь, Красная Слобода, нам трудно не узнать город, который Полевой считал своей родиной.
А теперь о самой Лидии Петровне.
Лида Тихомирова родилась в 1904 году, в Твери, в рабочем районе, на Пролетарке, в семье сапожника и ткачихи.
Закончив медицинский техникум, работала медсестрой в больничном городке у знаменитого доктора Василия Васильевича Успенского.
Он ее ценил, говорил, что у Лиды золотые руки и ей надо учиться дальше.
В Твери мединститута тогда не было, и за дипломом врача пришлось ехать в Москву. Выучившись, Лидия Петровна стала врачом-хирургом, травматологом, работала вместе с Успенским.
Но медицинская карьера вскоре была прервана первым арестом.
В 1936 году Лидия Петровна вместе со своим мужем, журналистом и комсомольским работником Сергеем Никифоровым переезжает в Воронеж.
В 1937 году по сфабрикованному объявлению арестовывают сначала мужа, а потом и Лидию Петровну.
Ее отпустят через восемь месяцев, а его – только после смерти Сталина.
После 18 лет Колымы муж вернется домой инвалидом.
Не меньшие испытания выпадут и на долю его жены.
Октябрь 1941 года. Войска фашистской Германии стремительно занимают территорию Калининской области, почти не встречая сопротивления войск Красной Армии.
Население в панике бежит. Но Лидия Петровна о спасении своей жизни и не помышляет.
Она военный врач в госпитале № 1144.
Здание гимназии № 6, которую он занимает, забито ранеными бойцами, их надо эвакуировать, и главврач долго не разрешает ей пойти домой проститься с мамой и дочерью.
Дальнейшие события станут, наверное, самыми важными в ее судьбе.
Именно за пребывание и работу врачом во время оккупации Лидию Петровну сначала чуть не лишат жизни, а потом вознесут до небес.
Сама она свои действия в автобиографии опишет просто:
«14 октября 1941 года я пошла в хирургическое отделение Больничного городка и, узнав, что в подвале находятся раненые, спустилась и стала работать».
Вообще-то она еще могла забрать мать и дочку и окраинами выбраться из опустевшего города.
Но не захотела, не посчитала нужным. И осталась с нуждающимися в ее помощи мирными людьми и военными выполнять свой долг врача.
Положение ее было сложным, причем вдвойне. Немцы видели в ней доктора русского лазарета, врачующего раны врагов вермахта.
Сотрудники НКВД после освобождения Калинина отнесутся к ней как к жене врага народа, сознательно оставшейся в оккупированном городе и сотрудничавшей с захватчиками.
Эта страница истории города до сих пор остается малоизученной.
Оккупация Калинина продолжалась два месяца - с 14 октября по 16 декабря 1941 года.
Известно, что после освобождения Калинина 16 декабря 1941 года многих медиков, работавших в русском госпитале, посадят, а некоторых даже расстреляют.
Лидии Петровне повезет – ее не расстреляют, а сошлют в лагерь, где она проведет полгода.
Выбраться из неволи ей помогут коллеги и больные. Коллеги подтвердят, что лечение было правильным, несмотря на трудные условия, а спасенные командиры заступятся перед властями.
Собственно, вся эта история и легла в основу повести Бориса Полевого «Доктор Вера».
Книга вышла в 1966 году и имела оглушительный успех.
Правда, сама Лидия Петровна творением Полевого была крайне возмущена.
По сюжету героиня успевала не только лечить раненых, но и поддерживать романтические отношения с одним из пациентов.
«До романов ли мне было!», - выговаривала Лидия Петровна автору книги, другу и коллеге ее мужа по журналистской юности.
Муж высказывался еще резче: "Все ты врешь, Борька" - отчитывал бывший з/к Никифоров маститого писателя, лауреата всевозможных премий Полевого.
Тот оправдывался: "Я же не для себя вру, а для советской власти".
А когда разрешение получено, и под бомбами Лидия Петровна бежит к себе на Учительскую и обратно, оказывается, что госпиталь уже уехал, а город занят оккупантами. Путь к спасению лежал на другой берег Волги, но единственный мост через реку уже отрезан.
Дальнейшие события станут, наверное, самыми важными в ее судьбе.
Именно за пребывание и работу врачом во время оккупации Лидию Петровну сначала чуть не лишат жизни, а потом вознесут до небес.
Сама она свои действия в автобиографии опишет просто:
«14 октября 1941 года я пошла в хирургическое отделение Больничного городка и, узнав, что в подвале находятся раненые, спустилась и стала работать».
Вообще-то она еще могла забрать мать и дочку и окраинами выбраться из опустевшего города.
Но не захотела, не посчитала нужным. И осталась с нуждающимися в ее помощи мирными людьми и военными выполнять свой долг врача.
Положение ее было сложным, причем вдвойне. Немцы видели в ней доктора русского лазарета, врачующего раны врагов вермахта.
Сотрудники НКВД после освобождения Калинина отнесутся к ней как к жене врага народа, сознательно оставшейся в оккупированном городе и сотрудничавшей с захватчиками.
Эта страница истории города до сих пор остается малоизученной.
Оккупация Калинина продолжалась два месяца - с 14 октября по 16 декабря 1941 года.
Известно, что после освобождения Калинина 16 декабря 1941 года многих медиков, работавших в русском госпитале, посадят, а некоторых даже расстреляют.
Лидии Петровне повезет – ее не расстреляют, а сошлют в лагерь, где она проведет полгода.
Выбраться из неволи ей помогут коллеги и больные. Коллеги подтвердят, что лечение было правильным, несмотря на трудные условия, а спасенные командиры заступятся перед властями.
Собственно, вся эта история и легла в основу повести Бориса Полевого «Доктор Вера».
Книга вышла в 1966 году и имела оглушительный успех.
Правда, сама Лидия Петровна творением Полевого была крайне возмущена.
По сюжету героиня успевала не только лечить раненых, но и поддерживать романтические отношения с одним из пациентов.
«До романов ли мне было!», - выговаривала Лидия Петровна автору книги, другу и коллеге ее мужа по журналистской юности.
Муж высказывался еще резче: "Все ты врешь, Борька" - отчитывал бывший з/к Никифоров маститого писателя, лауреата всевозможных премий Полевого.
Тот оправдывался: "Я же не для себя вру, а для советской власти".
В жизни Лидии Петровны был и другой подвиг. Мало кто знает, что в мае 1942 года, сразу после освобождения из лагеря, она немедленно отправилась на фронт.
Со своей частью – 100-й Львовской стрелковой дивизией прошла всю войну, демобилизовавшись в августе 1945 года.Реальная доктор Вера работала сутками, не зная усталости.
Казалось, у нее, неверующей коммунистки (в партию вступила на фронте), был ангел-хранитель.За три года передовой – ни одной царапины. Часто работали под обстрелом, но снаряды, ложась справа и слева, всегда обходили палатку, в которой оперировала Тихомирова.
Может быть, ее жизнь охраняли благодарности всех спасенных людей?
Домой Лидия Петровна вернулась с двумя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны П степени, настоящими боевыми наградами. И вновь работа в больницах города.
А еще – заботы об увеличившейся семье. В стареньком домике на Учительской улице после войны станет теснее – прибавятся три девочки, дочери погибшей во время войны сестры.
В 1955 вернется из Магадана муж.
Лидия Петровна будет единственной кормилицей большого семейства, всем детям даст высшее образование.
Работала она всегда на две ставки, с готовностью заменяя по праздникам и выходным коллег, но платной медицины не признавала, хотя помогала всем, кто ее об этом попросит.
Постепенно шумиха вокруг ее имени затихнет, а со временем Лидию Петровну и вовсе оставят в покое.
Новое время потребует новых героев, а она в него не вписывалась, да и никак не поддерживала огонь известности, наоборот, всячески уклонялась от обязанностей кострового.
Больше всего Лидия Петровна любила свою работу и близких. Она всегда жила для других, изо всех сил избегала публичности и считала себя счастливым человеком.
Последние свои годы она прожила в семье внучки Елены, помогая ей растить детей.(Лена работала с моей мамой в одном отделе на экскаваторном заводе)
Лидия Петровна тихо скончалась в ночь на 1 апреля 1988 года, не дожив нескольких дней до своего 84-летия.Нет ни улицы ее имени, ни памятника, ни мемориальной доски на здании больницы, в которой она проработала несколько десятков лет, в том числе с риском для жизни.
Более того - несколько лет назад фактически был уничтожен музей истории здравоохранения Твери, с подлинными вещами создателя Больничного городка Василия Успенского.
Это только часть истории о советском госпитале, действовавшем на оккупированной территории. Истории других медиков гораздо трагичнее и при этом гораздо менее известны...
По книге в 1967 году был снят фильм. Съемки проходили у нас в Калинине. В массовке даже поучаствовал брат моего деда, тогда уже пенсионер. Массовка была нужна очень большая - почти 600 человек, так  что участие в ней приняли все желающие, нашедшие дома одежду, подходящую для того времени.

Так ни про что, просто мысли вслух.
Случайно наткнулась в интернете на несколько статей об очередном цунами переименований улиц в нашем городе. Есть у нас оказывается две общественных организации выступающие периодически с очередной инициативой по переименованию улиц города. И мысли "Остапа понесло", то бишь мои мысли. Потому что,  в том числе, привязались и к одной из моих родных улиц, а именно, к улице , как теперь её принято называть, Зинаиды Коноплянниковой. Член партии эссеров. Она была казнена зв 1906 году в Шлиссельбургской крепости за убийство генерала Мина, расправившегося с участниками Московского восстания 1905 года.
А теперь немного предыстории моей личной. Я выросла на Волынской улице в Ближнем Заволжье. Параллельно нашей Волынской, но западнее, шла улица Коноплянникова. Да, да, именно так, "улица Коноплянникова" было написано на всех табличках, что висели на домах. И, честно говоря, никто, даже  из старших, понятия не имел о том, в честь кого названа эта улица. Помню, когда я была совсем маленькой, это название ассоциировалось у меня с неким "Колей Пряниковым", который когда-то давно(я так думала) торговал пряниками в ларьке на этой улице(этот ларек представлялся мне окном в стене дома этого Коли, наверно потому, что в стене воинской части на соседней улице Горького, которую бабушка упорно называла Верховской, было такое окно-ларек, где торговали от военоторга). Потом, став старше, это название уже приводило на ум конопляное масло и веревки из конопли. И только в конце 70-х годов какой-то неугомонный краевед докапался до истины и решил её восстановить. Краеведение, конечно,  - дело хорошее, у нас в семье был свой большой краевед, дядя Эдуард Шимкевич, но, слава богу, он такими делами не занимался. Ну, восстановили историческую справедливость, улица стала улицей Зинаиды Коноплянниковой, революционерки. Дак кто же знал, что будет еще одна революция, которая объявит прежних революционеров террористами? Вот и настало время других краеведов бороться за восстановление исторической справедливости  и освободить город от имен террористов., чтобы воспитывать молодежь на правильных примерах. Сторонники переименования ратуют за возвращение улице старого дореволюционного названия, но при этом кривят душой и вводят общественность в заблуждение, предлагая именовать улицу Воскресенской.Ну а теперь самое интересное. Улица эта получила имя Коноплянникова в 1919 году, а до этого на картах города Твери она носила официально наименование Смертоносная, так как по ней возили усопших на Волынское кладбище в конце этой и Волынской улиц. Название Воскресенская было скорее бытовое, да и называли, похоже так только ту часть улицы, что примыкала к Воскресенскому собору. Ну так, господа краеведы, если уж быть сторонниками восстановления исторической справедливости, то давайте вернем улице её истинное историческое, документально подтвержденное имя: Смертоносная. То-то народ будет счастлив жить на улице с таким названием и иметь такой адрес в паспорте! Это наши предки спокойно воспринимали такие названия, так как они для них представляли иные ассоциации, как и та же конопля. А если учесть, что один из активистов инициативных групп, господин Воробьев в интервью журналистке "Комсомольской правды -Тверь" сказал, что при принятии решения о переименовании улиц мнение обывателей не должно учитываться, а только мнение историков, то совсем трындец! Ведь не начни тот краевед копать про улицу Коноплянникова, то и писали бы сейчас в справочнике, что происхождение названия неизвестно, как написано про огромное количество улиц Твери, и ничего бы не нужно было переименовывать.

Отредактировано Ириша (11-08-2020 17:26:33)

Многим знакомо имя Флоренс Найтингейл, считающейся основательницей сестринского дела. Есть медаль Флоренс Найтингейл, которой награждаются дипломированные медсёстры и медбратья, добровольные санитары и санитарки, являющиеся членами национальных обществ Красного Креста и Красного Полумесяца или активно сотрудничающие с национальными обществами Красного Креста и Красного Полумесяца или с учреждениями, оказывающими медицинскую помощь. Медаль может быть присуждена лицам, принадлежащим к указанным категориям и проявившим в мирное или военное время следующие качества:
- исключительное мужество и самоотверженность при уходе за ранеными, больными, инвалидами или гражданскими лицами, пострадавшими в результате конфликта, стихийного бедствия или катастрофы;
- преданность делу, новаторский дух и творческий подход в профилактической медицине, здравоохранении и подготовке среднего медицинского персонала.
Медаль может быть присуждена посмертно, если представленное к награждению лицо погибло при исполнении своего долга.
В войне с Россией Англия и Франция поддержали Турцию, и весной 1854 года их десант высадился в Крыму. Раненных под Севастополем эвакуировали в полевой госпиталь в турецком Скутари. Вот туда, в Турцию, и прибыл отряд, 38 сестер милосердия. Флоренс Найтингейл собрала их, узнав, в каком плачевном состоянии находится там английский госпиталь: там тиф и холера, не хватает медикаментов, и раненые каждый день гибнут сотнями...Прибывшие работали самоотверженно и через полгода смертность в Скутари снизилась с 42,7 до 2,2 %. Флоренс жалела всех, но совершенно не жалела себя. В конце концов, истощенная физически и морально, она подхватила в Крыму лихорадку. Когда об этом узнали в Британии, спешно организованный «Фонд Найтингейл» собрал 44 тысячи фунтов стерлингов для обучения и подготовки сестер милосердия. Только солдаты перечислили в него почти 9 тысяч фунтов стерлингов. Воодушевленная Флоренс пошла на поправку и вскоре уже снова трудилась в госпитальных бараках. А потом еще два раза возвращалась в Крым помогать военным госпиталям.
Всё это вызывает уважение к самой этой леди, но ее государство пришло на нашу землю с войной,  и почему-то нигде особенно не вспоминают сестер милосердия стороны, которая держала отчаянную оборону Крыма и, в первую очередь, Севастополя. А ведь у нас там была своя "Флоренс Найтингейл" и несколько десятков самоотверженных русских женщин - сестер милосердия, прибывших в Севастополь с выдающимся русским военным хирургом Пироговым. Екатерина Михайловна Бакунина, одна из основательниц сестринского дела в России, 210-летие которой отмечали 31 августа.
Екатерина Бакунина родилась в Санкт-Петербурге в 1810 году. Ее отец - дворянин Михаил Михайлович Бакунин, петербургский губернатор. Известный анархист Михаил Бакунин был ее двоюродным братом. В юности Екатерина вела светскую жизнь со всей обычной ее атрибутикой - балами, танцами, занятиями музыкой и рисованием.

Когда началась Крымская война, Екатерине Михайловне было 43 года. Она отправилась на фронт, прошла медицинскую подготовку. С января 1855 года Бакунина вместе с другими сестрами трудилась в осажденном Севастополе. Сам знаменитый хирург Николай Пирогов, восхищаясь мужеством сестер милосердия, особенно отмечал именно Екатерину, ее трудолюбие, бесстрашие и силу духа. В конце 1855 года Пирогов поручил Бакуниной руководство новым отделением сестер для перевозки раненых в Перекоп. Затем она получила предложение возглавить Крестовоздвиженскую общину. сестер милосердия До 1860 года Екатерина Михайловна оставалась на этом посту, а Пирогов высоко ценил ее как необходимую для общины «настоятельницу».

Летом 1860 года Екатерина Бакунина уехала в деревню - в село Козицино (Новоторжский уезд Тверской губернии). Там она занялась медицинской деятельностью. Врачей было мало, а всевозможных эпидемий, уносивших жизни - очень много. Екатерина Михайловна открыла больницу, таким образом основав земскую медицину в уезде. Поначалу крестьяне относились к ней с недоверием, но вскоре приняли Екатерину Михайловну. Она лично объезжала больных, готовила и давала лекарства, с вниманием и лаской относилась к детям.

В 1877 году началась русско-турецкая война, и Екатерина Бакунина, несмотря на почтенный возраст, ей было 67 лет, отправилась на Кавказ. Ее позвало руководство Российского общества Красного Креста. Там Екатерина Михайловна руководил медсестрами временных госпиталей. На Кавказе Бакунина провела больше года.

В 1894 году Екатерина Бакунина умерла, похоронена в фамильном склепе Бакуниных.
Почему же, хотя бы у нас, в России, нет награды вроде медали Флоренс Найтингейл, но в честь нашей Екатерины Бакуниной, сделавшей не меньше? Сейчас в Севастополе открыта выставка, посвященная Екатерине Михайловне, но я думаю этого мало. Такие люди должны быть примером истинного служения Отечеству и народу.

События в Нагорном Карабахе подтолкнули к воспоминаниям о студенческих годах. Люди, что с нами случилось!
1967 год, Зеленоград, общежития Московского института электронной техники. Последние дни августа, студенты собираются в общежитии из разных концов нашего огромного Союза. Вечером на подоконнике корпуса ФТ Сашка Ашкенази, бакинский еврей играет на гитаре и поет про Леньку Королева. Я тогда не знала, что это песня Булата Окуджавы, и у меня навсегда в памяти осталась строчка, где патриот своего Баку,Сашка, пел вместо:" но я Москвы не представляю", "но я Баку не представляю" про Леньку Королева, и никому не приходило в голову, что так не может быть! Причем тут Ленька Королев в Баку?! Наш институт представлял собой конгломерат представителей СССР конца 60-х. Так как институт считался московским, но находился в Подмосковье, то общежитие у нас давали даже москвичам. Поэтому практически все студенты жили в общежитии. Русские, украинцы, белоруссы, евреи, армяне, грузины, азербайджанцы, корейцы, чеченцы, лакцы - всех не перечесть. Жили вместе, не было никаких диаспор, да и национальность никого не занимала. Жили одной дружной семьей, все праздники вместе, вместе - субботники на строительстве нашего института. На кухне помогали друг другу готовить, вместе ездили в стройотряды и работали рука об руку. И дружили!
Вот никто меня так и не смог и никогда не сможет убедить, что не было никакой дружбы народов в СССР. Если не было, то как же мы в общежитии этого не замечали. Всё было общее: и радость, и проблемы.
А теперь такая ненависть пещерная! Откуда она взялась! Что люди пытаются делить?! А, главное, зачем?! Бог дал людям землю, чтобы жить, растить детей, трудиться на общее благо! Почему нужно воевать, почему пытаться встать над другими?! Видимо прав был Окуджава:"Слава головы кружит, власть - сердца щекочет!"
Душа болит за всех, оказавшихся в этих жерновах борьбы за власть. Донбасс - тоже проблема, Белоруссия еще только в начале, что там еще будет? За детей страшно.